— Ну, да, жалко, но всех не пожалеешь, сама мужа выбирала.

— Да, тут уже сказали на посту, чтобы меня после семи вечера выпускали, так что покричишь, и я выйду.

— Как тут вообще? Документы, что ты в тяжелом состоянии поступила, будут?

— Да, все нормально, записали, что поступила с кровотечением, приехала самостоятельно. Но, потом состояние стабилизировали, так, колют витамины, так что все нормально.

— Ладно, я побежал, до завтра.

— Пока — на секунду прижавшись ко мне, Алла подхватила мешок и скрылась за покрашенной белой, казенной краской, дверью.

К сожалению, визитировать Бородавку пришлось в половину десятого утра, так как раньше я не успевал, а позже чиновник, мог с концами умотать, по своим, загадочным, чиновничьим делам.

Оставив китель с погонами младшего сержанта в эксплуатируемой в хвост и в гриву Аллиной машине, я накинул на форменную рубаху легкую ветровку, прихватил солидную кожаную папку, которую мне родители подарили на окончание первого курса и, деловито двинулся в сторону скромного здания городского торгового управления.

— Один? — я ткнул пальцем в солидную дверь с красивой табличкой «Бородавко Борис Владимирович»

— Он занят — секретарь, ухоженная дама лет сорока, с хорошо очерченным бюстом, скривилась на лампасы на серых, форменных брюках: — присядьте.

— Меня примет — я ломанулся в просторный кабинет под возмущенный крик женщины. Во главе длинного стола для совещаний сидел худощавый мужчина, без особых примет. Серый костюм, синий дурацкий галстук, слишком короткий и широкий, немодные очки. Если не знать, что это начальник всех вино-водочных магазинов в городе, так и вообще, можно принять за рядового инженера номерного завода.

— Борис Владимирович, я ему сказала, что вы не принимаете, а он все равно проскочил — секретарь продолжала меня преследовать.

— Вы откуда, молодой человек?

— Ключевой РОВД.

— Хорошо, я приму вас. Ольга Павловна, все нормально. Давайте ваше письмо. Что там вновь потребовалось нашей милиции — двадцать ящиков водки?

Я дождался, когда за возмущенно фыркающем секретарем закроется дверь, после этого плюхнулся на стул сбоку от чиновника и с улыбкой наблюдал за его ладонью, протянутой в мою сторону. Не дождавшись письма о срочном выделении водки, Борис Владимирович со стуком опустил свою протянутую руку на стол и стал наливаться дурной краснотой.

— Я не знаю, про какую водку вы говорите. Я по другому поводу. Вам на днях взятку принесут, восемь тысяч — я любезно улыбнулся.

— Что?! — чиновник стал багроветь.

— Я говорю деньги принесут, взятку. Мы, сначала хотели задержать всех, включая хозяина этого кабинета, но собрали о вас лично сведенья, что вы человек честный и, возможно, что сведения о вашей причастности и готовности принять деньги — это какая то провокация. Поэтому, решили вас предупредить и задерживать жуликов с вашей помощью. Борис Владимирович, вам плохо?

— Да, знаете, как-то вы очень неожиданные вещи говорите — Борис рванул узел галстука и мотнул головой, расстегивая тесную верхнюю застежку рубахи.

— Водички?

— Нет, спасибо. Мне уже лучше. Я ничего не понимаю, о чем вообще речь идет?

— Тут ситуация, следующая. Алла Петровна Клюева, директор подведомственного вам магазина на Нерчинской... Знаете, же ее?

— Угум….

— Так вот, она в больницу попала. А тут нам птичка в клювике весточку принесла, что ее подчиненные — грузчики –дебилы и товаровед по фамилии Беседина, сестра одного из грузчиков, посчитали, что если вам денежку занести, то вы Клюеву с должности снимете, а на ее место Беседину назначите.

— Что за чушь!

— Вот и мы решили, что это чушь. Тем более, что Клюева, к которой мы с вопросом обратились, охарактеризовала вас самым положительным образом. Вот руководство меня к вам отправило, так сказать, за содействием. Вы же готовы содействовать в разоблачении взяточников?

— Ну конечно, какие тут могут быть сомнения? Безусловно, готов … разоблачать и содействовать — Борис Владимирович обтер вспотевшее лицо большим голубым платком.

— Отлично, мы в вас не сомневались. Вот здесь, пожалуйста, пишите шапку «Начальнику Ключевого РОВД подполковнику….

— А что это?

— Как что? Ваше заявление, чтобы ни у кого и тени сомнений не возникло, что вы берете взятки…вернее, не берете, оговорился, простите.

Борис Владимирович завис в горестных раздумьях. Я его хорошо понимал. Сидит такой чиновничек, начальник очень важного отдела, деньги принимает, дальше, наверх, их отправляет, отщипывая маленькую толику себе лично. Периодически, кто-то из таких чиновников вытягивает черную метку, и за ним приходят. Если не успел конверт с деньгами в окно выбросить, пока опера БХСС рвались в твой уютный кабинет, значить ты не достаточно расторопен и осмотрителен, и тебя система извергает, хотя, после отсидки, снисходительно дает еще шанс, начать с низшего уровня. Тут все понятно и вопросов не возникает. А сейчас надо на подателей денег писать самолично заявление. А после того, как взяткодателей повяжут, возникнут вопросы — что же ты, сукин сын, пилишь сук, на котором сидит куча уважаемых людей. И никого не волнует, что мент, со смеющимися глазами, пришел и рассказал тебе весь расклад, даже подробнее, чем знал ты сам…

— Пишите, Борис Владимирович, пишите. Без этого никак. Без вашего заявления все старания Аллы Петровны довести до моего руководства, что вы честнейший человек, пропадут даром. Поэтому, не теряйте времени, пишите.

Интересно, у этого прожженного циника остатки совести еще есть? Вспомнит ли Бориска, что, как я ему, второй раз, вдалбливаю в мозг, только стараниями директора магазина, которую он «слил» за пять тысяч единовременно, и две тысячи в месяц, его через пару дней не повяжут, в этом же кабинете.

Борис Владимирович тяжело вздохнул:

— Диктуйте, что надо написать.

Когда я шел к двери, положив в папку заявление начальника отдела, с просьбой оградить его от взяточников и применить к правонарушителем меры, предусмотренные уголовным законодательством, меня посетила тревожная мысль, заставившая обернуться:

— И, еще, Борис Владимирович, должен вас предупредить… об этом — я хлопнул рукой по папке: — Знают только четверо — мой начальник, я, Алла Петровна и вы. Если жулики что-то заподозрят, то виновным сделают вас, просто отнесут в партийный комитет торга материалы, которые у нас есть, поэтому, мы на вас надеемся.

Мужчина приложил руку к сердцу. То ли показал, что он меня понял, то ли плохо, уже от моего присутствия, стало.

Через пол часа я стоял у стола другого секретаря и, вновь, пытался прорваться в кабинет ее начальника. Но, так как секретарь местного начальника щеголяла лейтенантскими погонами, то силой я решил не прорываться, а просто громко крикнул, надеясь, что хозяин кабинета услышит меня через щель между приоткрытыми дверями:

— Владимир Николаевич, примите меня пожалуйста, мне очень надо.

— Кто-там рвется — зайди. — недоуменно гаркнул местный хозяин.

Я приоткрыл дверь и, изображая робость, заглянул:

— Это я, можно к вам зайти, товарищ начальник?

С местным «шерифом» мы проучились почти полтора года в одной группе в юридическом, пока, в ноябре одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, меня не призвали в ряды несокрушимой и легендарной. Владимир, на тот момент был солидным и лысоватым майором. Для дальнейшего продвижения по карьерной лестнице, профильного образования сильно не хватало.

— О, здорово! Ты откуда здесь? — хозяин кабинета был искренне рад, даже проявил уважение, сделав пару шагов мне навстречу: — Присаживайся, рассказывай.

— Да рассказывать особо нечего и некогда. Тебе, я вижу повысили и вторую звезду дали. Поздравляю, очень рад за тебя.

— Чай кофе будешь? У меня есть пятнадцать минут.

— Нет, спасибо, мне на службу надо. Просто дело очень срочное. Тебя реализация дачи взятки в городском торге интересует?